— Но я рисовал с реального образца! — возразил Анатолий Петрович.

— Не с того, что сейчас стоит возле исторического музея? — Алексей улыбнулся. — Это гораздо более поздняя модификация. Лучше с того, что стоит на Кубинке.

Профессор кивнул, видимо, делая себе зарубку на память, и снова потащил Белого по залам.

— А тут вы что скажете? — Он кивнул на огромное полотно, где маленькая девочка с улыбкой тянула руки к могучему древесному стволу, в рисунке коры которого проглядывало лицо старика. Ветви дерева, словно руки, обнимали хрупкую фигуру, и солнце, едва проглядывавшее сквозь ветви, высвечивало на лице девочки какой-то символ. Само лицо девочки отчего-то вызывало у Алексея волну щемящей тоски и теплоты, словно он видел своего еще не рожденного ребенка.

— Это… тоже ваше? — Алексей стоял словно завороженный, не в силах оторвать взгляд от полотна.

— Нет… — Профессор тихо рассмеялся. — Так мне никогда не нарисовать. Это Алик Абиев. Вон он, кстати, беседует с журналистами… Алик! — Анатолий Петрович окликнул высокого черноволосого молодого человека в белоснежном пушистом свитере, темно-зеленых мешковатых брюках и тяжелых армейских ботинках.

Быстро закончив интервью, молодой человек подошел и, после взаимного представления, кивнул на картину:

— Нравится?

— Очень. — Алексей чуть слышно вздохнул. — Не продадите?

Художник громко рассмеялся:

— Эту — никогда. Да и обещал я тут одному человеку, что если решу продать, то сразу обращусь к нему.

— Это случайно не Сергиенко-старший? — с язвительной интонацией отозвалась княжна.

— Совершенно неслучайно он, — с улыбкой подтвердил Алик. — А вы, Алексей, никого не узнаете?

Подавив чуть не вырвавшийся наружу нецензурный возглас, Алексей обернулся к покрасневшей от удовольствия Катерине.

— Это ты?

— Примерно пятнадцать лет назад. — Алик кивнул. — Тогда я казался себе значительно старше и мудрее, но все равно не смог пройти мимо такого чуда. Это парк в Приокском заповеднике. Картинка тогда мне так врезалась в память, что я писал всего две недели.

— Я могу заплатить не меньше этого Сергиенко. — Алексей пристально посмотрел на художника. — Кроме того, насколько я знаю, ему теперь совсем не до картин.

— Что деньги… — Алик вздохнул.

— А если я предложу обмен? — Белый не сдавался.

— На что? — Художник как-то растерянно оглянулся.

Простая, словно кирпич, комбинация родилась в голове Белого мгновенно. Сразу решались несколько проблем, одна из которых была довольно важной и не давала покоя.

— Вы увидите то, что еще никто из ваших собратьев по искусству не видел и еще долго не увидит.

— Даже не представляю, что это может быть. — Алик покачал головой. — Джамаат? Небесная? Я там был, и не раз. По Новой Мекке даже серию написал.

— Если вас не устроит то, что вы увидите, можете картину оставить себе. А пока… Жду вас завтра вечером… ну, скажем, на Пушкинской в двадцать один ноль-ноль. Вещи можете не брать, у вас будет все, что нужно, и даже то, что пожелаете. Только одно условие. Покинуть это место вы сможете не раньше, чем через месяц.

— О! — Профессор рассмеялся. — Я чувствую плеск волн и запах прогнивших пиратских сундуков. Нас с Катей не приглашаете?

— Если вас не смущает месячное отсутствие без внятных причин…

— Не смутит. — Анатолий Петрович встряхнулся, словно боевой конь при звуках трубы. — Только я не смогу вам ответить тем же, что и Алик…

— А и не нужно. — Алексей широко улыбнулся. — Мне будет достаточно того, что вы составите компанию Катерине и Алику. Согласны?

— А моего согласия уже не требуется? — Катерина чуть надула губки.

— Но ведь ты меня тоже не спрашивала, когда решила потащить на эту выставку? — возразил Белый. — Теперь моя очередь.

— Но целый месяц… — Девушка задумчиво покачала головой. — Если только отец одобрит.

— Уверен, он не будет против.

— А свадьба?

— Через тот же месяц, если кто забыл. И это время ничего не решает. Кроме того, возможно, что там у тебя будет возможность решить часть твоих затруднений. Например, с платьем.

— Ну, искуситель! — Катерина широко улыбнулась. — Но смотри! Если там я не найду чего нужно, я тебя живьем съем.

— Договорились. — Алексей кивнул и, уже обращаясь ко всем, добавил: — Ну что, господа, жду вас, как условились. В двадцать один ноль-ноль на Пушкинской. И прошу не опаздывать.

5

Проводив взглядом Катину машину, Алексей забрался на заднее сиденье своего «Кондора».

— Ваня, давай в телестудию.

К этому выступлению его готовили, словно к спецоперации. С офицером пресс-центра были тщательно обсуждены все возможные вопросы и ответы на них. В какой-то момент Алексей уже готов был плюнуть на все, но обещания следовало выполнять.

По договоренности со Светланой, он, переодетый в парадную форму, поднялся на третий этаж Комплекса на Ленинском проспекте, где находились эфирные студии медиакомпании. Там его уже встречала Света и, подхватив под локоть, потащила его по извилистым коридорам.

— Так. Не напрягайся. Говори спокойно и не быстро. По возможности поглядывай в камеру. Та, что снимает тебя в данный момент, помигивает красным огоньком. Может, коньячку?

— Зачем? — Алексей пожал плечами. — Особого волнения я как-то не чувствую.

— Да? — Она неуверенно дернула плечом. — А я бы выпила. Значит так. Я сижу вон там. — Журналистка махнула ухоженной кистью в сторону одного из кресел, стоящих на невысоком подиуме. — Ты, соответственно, напротив. В зале будет немного людей, но это, скорее, для атмосферы. Но вопросы могут быть неожиданными, так что если не уверен или что-то не так, стразу жми кнопку на подлокотнике. Мы мгновенно уходим на рекламу.

— Слушай! — Алексей укоризненно посмотрел на девушку. — Ты сама давай-ка успокойся и перестань дергаться по пустякам.

— Ага. Пустяк. — Светлана нервно переступала ногами, словно лошадь перед забегом. — Прямой эфир на всю империю… Впервые за все время медиавещания… Да босс мне башку отстрижет… — Она сосредоточенно кивнула ассистенту и шагнула в свет прожекторов.